Я когда пишу, даже малые объёмы, просто зарисовки или посты, не говоря уже о книгах, уделяю неоправданно большое количество внимания деталям. Могу долго и подробно описывать запахи, детали интерьера и особенно эмоции, переживания. Какой-нибудь вкус малинового варенье и пеночку в тазу или особенность расположения родинок на теле. Иногда мне редакторы и просто читатели говорят, что надо стараться писать менее многословно. Что витиеватость не всегда есть суть чистота формы.

Иногда я даже соглашаюсь и пробую, но все равно рано или поздно срываюсь в описание шрама на руке или запаха гнили в какой -нибудь клоаке, в детальный разбор сна или визуальный анализ увиденного или подсмотренного. То есть как бы я ни старалась писать короткими рублеными фразами (даже если бы хотела), у меня все равно не получилось бы. Я мучаюсь почти физически пока не нахожу единственно правильную формулировку -ту, которую увидела в голове, как внутреннее кино, но не могу переложить на бумагу так, чтобы это прочувствовали все читатели. А прочувствовать до конца в моей системе координат они, читатели, могут именно при наличии деталей.



Мне кажется описания придают прозе объём. Не тот, который выражается в количестве страниц, а тот, который 3D. Истинное литературное искусство, как мне кажется, - уметь описывать на бумаге так, чтобы это было сродни картине на холсте, но при этом не скатываться в занудство. Мне ещё учиться и учиться.

А сегодня увидела, пожалуй, самое точное описание роли деталей в литературе. Евгений Ройзман разместил у себя на фб стихотворение Дмитрия Быкова. Вот оно.

К вопросу о роли детали в структуре прозы

Кинозал, в котором вы вместе грызли кедрач
И ссыпали к тебе в карман скорлупу орехов.
О деталь, какой позавидовал бы и врач,
Садовод при пенсне, таганрогский выходец Чехов!

Думал выбросить. И велик ли груз - скорлупа!
На троллейбусной остановке имелась урна,
Но потом позабыл, потому что любовь слепа
И беспамятна, выражаясь литературно.

Через долгое время, в кармане пятак ища,
Неизвестно куда и черт-те зачем заехав,
В старой куртке, уже истончившейся до плаща,
Ты наткнешься рукою на горстку бывших орехов.

Так и будешь стоять, неестественно прям и нем,
Отворачиваясь от встречных, глотая слезы...
Что ты скажешь тогда, потешавшийся надо всем,
В том числе и над ролью детали в структуре прозы?

Д. Быков